[html]<style>
   .title_form {
    width: 582px;
    border: 1px solid;
    border-color: #323232;
    color: #323232;
    padding: 5px;
    border-radius: 20px;
    font-family: Montserrat;
    font-weight: 700;
    font-size: 13px;
    text-align: center;
   }
  </style>

   <div class="title_form">ЖИЗНЬ</div>
[/html]прошлая жизнь настоящая, а не выдуманная, продлилась не дольше трёх лет, и от неё остались лишь обрывки, воспоминания не собственные, но чужие, родительские, собранные будто бы в детский альбом. Михаэль — сын первого поколения симов, ребёнок, никогда не знавший жизни вне стен симуляции и приведённый в этот мир людьми, мало что о мире знавшими, кроме факта капитального наебалова. Его родители — прежние члены тогда ещё только зарождавшегося Спирта, потерянные, шокированные и пламенно горящие своими ужасающими открытиями о симуляции. Они же — те немногие, кто оставили надписи после себя, кто оставил бумаги и записи, дневники и заметки, крупицы наблюдений о странностях в искусственной среде — наследие, которое впоследствии достанется второму поколению из заломанных рук. Михаэль за тринадцать лет сменил несколько раз и родителей, и биографию, как иные в реальности меняют школу, и следы их значения не имеют. Значимы лишь они — первые, настоящие родители, первая и единственная истинная жизнь. Те взрослые, агентами из жизни сына вырванные, оставили после себя лишь истину о настоящем и о связи, что не смогут обнулить.
На стенах старой и заброшенной станции много граффити, посланий из прошлого без адресата, и одно из них — для него.
Он родился здесь, в симуляции, в 1997-ом году. Всё остальное, что он знал, — пиздёж.

новая жизнь началась, когда Мику, тогда жившему под другим именем, физически было уже пятнадцать, но в голове всё было на мази. Заурядная школьная жизнь сорванца, развлечения, детство и весёлые пиздилки. Мик был беспечным пацаном, он задорно бренчал на гитаре и срывал с губ девчонок первые поцелуи — Миком очаровывались, потому что он был с ебанцой, но без лишнего криминала. Не торчал и не так уж и сильно бухал на тусовках, дрался за девочек, как сраный донжуан, и знал с десяток шуток про говно. У Мика было всё в порядке, когда он ничего не знал.
А потом до него доебался физрук.
Ненавязчиво так, в старших классах, мужик решил вписаться ему в отчимы — и подкатить к его матери, без мыла втиснувшись в семью. Зачем — Мик поймёт уже позже, когда между их постоянными буйными склоками станет вдруг замечать, как его новоявленный «папаша» невзначай заостряет внимание на невинных, казалось бы, странностях матери. Он тыкал Мика носом в мелочи, которым тот не придавал значения, и делал это с такой раздражающей настырностью, что пацану пришлось однажды приглядеться.
Мать действительно начинала вести себя странно, и со временем у неё прибавлялось причуд.
Если можно назвать «причудой» то, что у обычной с виду женщины вдруг обнаружилась феноменальная огнеупорность: когда огонь, с волос перекинувшийся на её голову, не вызвал у горящей матери реакции, Мик наконец признал, что с ней что-то не так.
«Твоя мамаша бот, пацан».
«А тебе бы пора узнать правду».
Выпускником Мик уже знал, что его наебали по-крупному. «Отчим» внезапно разошёлся с матерью, зато для Мика стал проводником: он по крупицам раскрывал ему правду о симуляции — ту, что знал сам, — и постепенно делал из мальца сторонника Спирта. Жизнь в родном доме ему опостылила, он свалил из него под предлогом учёбы в колледже, на деле только для того, чтобы пореже видеть свою недо-мать. Всё начиналось для него с мелочей, с поручений и жизни шныря, но исполнительность, упорство и идейная заряженность завоевали без труда доверие таких же бедолаг.
Этот секрет доверили ему не сразу, и на заброшенную станцию метро старик привёл его многим позже. Но он привёл — и показал, что среди множества корявых надписей, оставленных их безымянными предшественниками, есть рисунок ребёнка со странной пометкой. Со шрамом в виде маленькой буквы «М» на неприметном месте под подмышками: такой не получить случайно, да и негде. Не было в памяти у Мика дня, когда подобный шрам вообще попадался ему на глаза. Но шрам был, и он был с ним давно, он зарос белой линией. И о нём написали вот здесь, на стене.
Его родители оставили ему послание, и это — первая его часть. Дневник родителей оказался частью второй, и в нём было наследие, три важных пункта:
1. Его зовут Михаэль Рейес, и правда о его рождении совсем не та, что внушал ему бот.
2. Они заперты в ложной жизни, где можно доверять лишь посланиям, нацарапанным на декорациях.
3. Werde, der du bist — Стань тем, кто ты есть.
И он стал. Старик хотел всего лишь поделиться правдой, а получил озверевшего, одержимого, фанатичного пацана, который рвёт глотки за жизнь, которой никогда не знал. В отличие от множества из тех, кто окружал его и мучался воспоминаниями прошлого, Мик никогда подобным не страдал, но грызся рьянее всех остальных. Потому что его обобрали, потому что так быть не должно. Потому что он знает лишь ложь, даже похуй, какая там правда — но её отобрали, у него не спросив, и за это Мик выгрызет глотки. Потому что они могут верить только надписям на стене, потому что их разум ебут без согласия, и потому что лучше сдохнуть на свободе, которую они выбрали, чем жить в утопии, которую он в рот ебал.
Он выворачивал симуляцию наизнанку с одержимостью сыщика, он грыз дыры в ней, он совал их в нос тем, кого сам подмечал. Он обещал, что разъебёт эту дыру, даже если за стенами её — сплошные пустоши, и что это, чёрт подери, стоит многого.
Что эта пустошь будет наконец-то настоящей.
Поэтичное имя знают лишь единицы, сокращение — многие, но оно не в ходу. «Рейес» становится новым именем, и в Спирте о нём ходят разные истории. Рейеса уважают за то, как он жжёт — и словами, и делом, идеями и огнём. Он ебашит там, где остальные боятся, он с разбега несётся, будто смерть не настанет — он фанатичный, радикальный, обозлённый, и он заводит этим бешенством молодняк. Рейес сейчас, к недовольству, возможно, прочих товарищей, — сила, с которой старикам приходится считаться. Рейес — это бурлящая, злая юность, и вся зелень, ошалевшая от открывшей истины, сметается вслед за его потоком. В этой бурной реке тонут многие: Рейес не терпит нерешительность и ослеплён своей войной, но там, где Спирту нужны руки, его сторонники не уступают никому.
Его решения по нраву далеко не всем, но в симуляции Рейес живёт по-настоящему, без фальши, — и за его мечтой идут, как за одним из четырёх, кто возглавляет Спирт.
Ему не нужно быть самым умным, но достаточно разбираться в людях: пробелы в стратегическом планировании он восполняет сообразительным товарищами, которыми окружает себя, и смекалкой первозданного хаоса. Сиюминутный пиздец он решает блестяще, и слывёт ебанутым, а порой бессердечным, но всё-таки тактиком. К счастью, идеологический угар вокруг него и с его же подачи порой достигает масштабов какой-то религии, и никто из его сподвижников обычно не жалеет о случайных смертях.
Его амбиции порой сильнее человечности: их идея, конечно же, стоит всего.
И она должна стать её частью.
Мик зацепился за неё, будто за свою судьбоносную звезду, зациклился, как полный долбоёб. То ли узнал её в фальшивой памяти, то ли запал на то, какой аристократкой она смотрится рядом с бомжом вроде него. Но он решил, что с ней получится по-настоящему, и потащил в свой мир: ненормальный, больной и уродливый, но расцветающий новой весной, когда она глупо хихикает над глитчнувшей декораций, которую он ей только что показал.
Он порой был с ней влюблённый пацан, и это тоже — то, что стоит сохранить.
Это, наверное, то самое, что уберечь пытались люди, изрисовавшие заброшенную станцию.
Мик обещал, что разъебёт эту дыру. По множеству причин, но то, что сотворили с ней, — это теперь одна из них.   

Интересные факты:
1. На вопрос «как ты узнал о симуляции» отвечает по-разному, но правду о самом себе рассказывает крайне неохотно. Новичкам обычно травит эпичные байки о том, что пытался убиться пять раз, но выжил. Или застрял хуём в каком-то боте-проститутке. Кто-то думает даже, что он побывал за пределами симуляции и вернулся, что, конечно, не так, но красиво звучит.
2. Ненавидит блядь, цыган ботов. В принципе ненавидит всех, кто поддерживает существование симуляции или молчаливо её принимает, но к ботам нетерпим особенно на каком-то концептуальном уровне. Похуй, что боты свою жизнь тоже не выбирали, — они безвольные машины, не осознающие себя и своей клетки, а значит, жалости не стоят.
3. Порой немного зазнаётся из-за своего происхождения и деятельности: в отличие от многих других членов Спирта, он революцию буквально унаследовал, на словах и на деле являясь прямым продолжателем первой оппозиции и получив неплохое подспорье в виде родительских дневников, рассказывавших о прошлой симуляции. К тому же он буквально лбом долбится в уязвимости, которые находит, и постоянно роет носом в поисках новых.
4. Соли миксы спайсы — не употребляет, пока речь не заходит о дропах. Пока кто-то заливает авторский микс в вейпы, он заливает авторские дропы в вену и мечтает однажды обрести смесь, которая позволит ему изменять симуляцию и управлять ею изнутри.
5. Порой ловит себя на кризисе КТО Я, сомневается в собственном естественном происхождении и загоняется из-за того, насколько он сам — продукт этой симуляции, живущий по её правилам.
6. Живёт на деньги, заработанные постоянным использованием своей способности, и не считает зазорным обворовывать тех, кто до сих пор не выкупил, где находится. У своих не ворует из принципа.

что знает о симуляции из дневников своих родителей знает о том, какой была прошлая версия симуляции и какие глитчи подмечали в ней, каким был прежний город и чем он отличается от нынешнего. Часто исследует симуляцию на прочность, подмечает слабые и лагающие места в городе, знает о самых частых проявлениях лагов в воспоминаниях людей и, что ещё важнее, знает безопасные тропы через поломанные участки. В целом имеет богатый опыт в распознавании и использовании различных проявлений симуляции, в чём копается на ежедневной основе. Знает о существовании ботов и неких цепных псов системы, но не знает об их распространённости и чётких целях.

чип нет

[html]<style>
   .title_form {
    width: 582px;
    border: 1px solid;
    border-color: #323232;
    color: #323232;
    padding: 5px;
    border-radius: 20px;
    font-family: Montserrat;
    font-weight: 700;
    font-size: 13px;
    text-align: center;
   }
  </style>

   <div class="title_form">НАВЫКИ</div>
[/html]из прошлой жизни умеет играть на гитаре на уровне выдающегося участника музыкального кружка, поёт, как маменькина радость
новый навык
Дитя улицы — ебашится на кулаках, на ножах, пистолетах и резиновых пенисах, бьётся, как дикий лев, любыми подручными средствами, знает всё понемножечку о том, как не сдохнуть на улице.
Пахнет пиздятиной — обладает острым чутьём и интуицией, хорошо чувствует наебалово или близкий успех, а также дыры в симуляции.

[html]<style>
   .title_form {
    width: 582px;
    border: 1px solid;
    border-color: #323232;
    color: #323232;
    padding: 5px;
    border-radius: 20px;
    font-family: Montserrat;
    font-weight: 700;
    font-size: 13px;
    text-align: center;
   }
  </style>

   <div class="title_form">СПОСОБНОСТИ</div>
[/html]КТО ЗДЕСЬ КЛИТОРОМ КОМАНДУЕТ
Может отдать любой приказ голосом, принуждая жертву к его исполнению. Интонация при этом используется в качестве средства давления: степень влияния приказа и способность жертвы к сопротивлению определяются ментальным состоянием и волей обоих, но оказанное в нужных местах давление помогает ослабить жертву. Строгий или, наоборот, нарочито ласковый тон могу дополнительно воздействовать на чужую психику и усилить влияние, как и любые внешние обстоятельства.
Способность тем сильнее, чем больше внешних факторов способствуют её усилению. Вдохновлённая толпа способна массово поддаться его влиянию, а слишком уверенный в себе враг может и не прогнуться под его давлением. В конечном счёте всё определяется крутостью яиц и умением найти уязвимость.
Длительность действия приказа также определяется уровнем внушаемости жертвы, в котором этот приказ её застал, и активностью сопротивления. Уязвимый перед влиянием Рейеса человек, не испытывающий острых противоречий при выполнении приказа, может попасть под долгосрочное влияние, но точные временные границы неизвестны.
Попытки выполнить физически невозможный для жертвы приказ приведут к тому, что она будет выполнять его по мере сил. Например, приказ забыть чью-то внешность не вызовет настоящих провалов в памяти, но приведёт к невозможности как-либо описать или визуализировать человека. Приказ о даче ложных показаний приведёт к тому, что жертва будет искренне верить в фальшивую информацию, которую ей внушили: заменённая информация не сотрётся из памяти, но будет воспринята ошибочной. Приказ рассказать информацию, которой жертва не обладает, приведёт к попыткам дать любые связанные сведения. А приказ ебашиться, как дикие медведи, вдохновит лучше Цезаря.

[html]<style>
   .title_form {
    width: 582px;
    border: 1px solid;
    border-color: #323232;
    color: #323232;
    padding: 5px;
    border-radius: 20px;
    font-family: Montserrat;
    font-weight: 700;
    font-size: 13px;
    text-align: center;
   }
  </style>

   <div class="title_form">ВСЯКОЕ</div>
[/html]связь @Sasaageyo
кто ты из фей винкс ну кто бы мог подумать БЛУМ
кто ты из смешариков хотел быть Копатычем а стал Лосяш
какой ты хлеб батон классический